Неточные совпадения
На этот призыв выходит
из толпы парень и с разбега бросается в пламя. Проходит одна томительная минута, другая. Обрушиваются балки одна за другой, трещит потолок. Наконец парень показывается среди облаков дыма; шапка и полушубок на нем затлелись, в руках ничего нет. Слышится вопль:"Матренка! Матренка! где ты?" — потом
следуют утешения, сопровождаемые предположениями,
что, вероятно, Матренка с испуга убежала на огород…
Но стоило забыть искусственный ход мысли и
из жизни вернуться к тому,
что удовлетворяло, когда он думал,
следуя данной нити, — и вдруг вся эта искусственная постройка заваливалась, как карточный дом, и ясно было,
что постройка была сделана
из тех же перестановленных слов, независимо от чего-то более важного в жизни,
чем разум.
Когда же встали из-за стола и дамы вышли, Песцов, не
следуя за ними, обратился к Алексею Александровичу и принялся высказывать главную причину неравенства. Неравенство супругов, по его мнению, состояло в том,
что неверность жены и неверность мужа казнятся неравно и законом и общественным мнением.
Все те, которые прекратили давно уже всякие знакомства и знались только, как выражаются, с помещиками Завалишиным да Полежаевым (знаменитые термины, произведенные от глаголов «полежать» и «завалиться», которые в большом ходу у нас на Руси, все равно как фраза: заехать к Сопикову и Храповицкому, означающая всякие мертвецкие сны на боку, на спине и во всех иных положениях, с захрапами, носовыми свистами и прочими принадлежностями); все те, которых нельзя было выманить
из дому даже зазывом на расхлебку пятисотрублевой ухи с двухаршинными стерлядями и всякими тающими во рту кулебяками; словом, оказалось,
что город и люден, и велик, и населен как
следует.
Впрочем, если слово
из улицы попало в книгу, не писатель виноват, виноваты читатели, и прежде всего читатели высшего общества: от них первых не услышишь ни одного порядочного русского слова, а французскими, немецкими и английскими они, пожалуй, наделят в таком количестве,
что и не захочешь, и наделят даже с сохранением всех возможных произношений: по-французски в нос и картавя, по-английски произнесут, как
следует птице, и даже физиономию сделают птичью, и даже посмеются над тем, кто не сумеет сделать птичьей физиономии; а вот только русским ничем не наделят, разве
из патриотизма выстроят для себя на даче избу в русском вкусе.
Вдруг раздались
из залы звуки гросфатера, и стали вставать из-за стола. Дружба наша с молодым человеком тотчас же и кончилась: он ушел к большим, а я, не смея
следовать за ним, подошел, с любопытством, прислушиваться к тому,
что говорила Валахина с дочерью.
Может быть, Катерина Ивановна считала себя обязанною перед покойником почтить его память «как
следует», чтобы знали все жильцы и Амалия Ивановна в особенности,
что он был «не только их совсем не хуже, а, может быть, еще и гораздо получше-с» и
что никто
из них не имеет права перед ним «свой нос задирать».
Борис. Да нет, этого мало, Кулигин! Он прежде наломается над нами, наругается всячески, как его душе угодно, а кончит все-таки тем,
что не даст ничего или так, какую-нибудь малость. Да еще станет рассказывать,
что из милости дал,
что и этого бы не
следовало.
— Студенческое движение насквозь эмоционально, тут просто «кровь кипит, сил избыток». Но не
следует упускать
из вида,
что тут скрыта серьезная опасность: романтизм народников как нельзя лучше отвечает настроению студенчества. И, так как народники снова мечтают о терроре… — осторожно намекал он.
Разумеется, кое-что необходимо выдумывать, чтоб подсолить жизнь, когда она слишком пресна, подсластить, когда горька. Но —
следует найти точную меру. И есть чувства, раздувать которые — опасно. Такова, конечно, любовь к женщине, раздутая до неудачных выстрелов
из плохого револьвера. Известно,
что любовь — инстинкт, так же как голод, но — кто же убивает себя от голода или жажды или потому,
что у него нет брюк?
И, как всякий человек в темноте, Самгин с неприятной остротою ощущал свою реальность. Люди шли очень быстро, небольшими группами, и, должно быть, одни
из них знали, куда они идут, другие шли, как заплутавшиеся, — уже раза два Самгин заметил,
что, свернув за угол в переулок, они тотчас возвращались назад. Он тоже невольно
следовал их примеру. Его обогнала небольшая группа, человек пять; один
из них курил, папироса вспыхивала часто, как бы в такт шагам; женский голос спросил тоном обиды...
Но все-таки он представил несколько соображений,
из которых
следовало,
что вагоны загнали куда-нибудь в Литву. Самгину показалось,
что у этого человека есть причины желать, чтоб он, Самгин, исчез. Но следователь подкрепил доводы в пользу поездки предложением дать письмо к брату его жены, ротмистру полевых жандармов.
Затем он подумал,
что вокруг уже слишком тихо для человека.
Следовало бы, чтоб стучал маятник часов, действовал червяк-древоточец, чувствовалась бы «жизни мышья беготня». Напрягая слух, он уловил шорох листвы деревьев в парке и вспомнил,
что кто-то
из литераторов приписал этот шорох движению земли в пространстве.
—
Что же
из этого
следует? Нужно разлагать армию, да?
В течение ближайших дней он убедился,
что действительно ему не
следует жить в этом городе. Было ясно: в адвокатуре местной, да, кажется, и у некоторых обывателей, подозрительное и враждебное отношение к нему — усилилось. Здоровались с ним так, как будто, снимая шапку, оказывали этим милость, не заслуженную им. Один
из помощников, которые приходили к нему играть в винт, ответил на его приглашение сухим отказом. А Гудим, встретив его в коридоре суда, крякнул и спросил...
«Этот вышел
из игры. И, вероятно, надолго. А — Маракуевы, Поярковы —
что они могут сделать против таких вот? — думал он, наблюдая людей в ресторане. — Мне
следует развлечься», — решил он и через несколько минут вышел на притихшую улицу.
Около полудня в конце улицы раздался тревожный свисток, и, как бы повинуясь ему, быстро проскользнул сияющий автомобиль, в нем сидел толстый человек с цилиндром на голове, против него — двое вызолоченных военных, третий — рядом с шофером. Часть охранников изобразила прохожих, часть — зевак, которые интересовались публикой в окнах домов, а Клим Иванович Самгин, глядя из-за косяка окна, подумал,
что толстому господину Пуанкаре
следовало бы приехать на год раньше — на юбилей Романовых.
Дальше он доказывал,
что, конечно, Толстой — прав: студенческое движение — щель, сквозь которую большие дела не пролезут, как бы усердно ни пытались протиснуть их либералы. «Однако и юношеское буйство, и тихий ропот отцов, и умиротворяющая деятельность Зубатова, и многое другое — все это ручейки незначительные, но
следует помнить,
что маленькие речушки, вытекая
из болот, создали Волгу, Днепр и другие весьма мощные реки. И то,
что совершается в университетах, не совсем бесполезно для фабрик».
Повторю: понял ли он
что тогда
из моих рассказов — не знаю; но об одном я догадался потом уже ясно, а именно: он успел понять меня ровно настолько, чтоб вывести заключение,
что встречей со мной ему пренебрегать не
следует…
Сам же я, своей волей, без особого приглашения, ни за
что не хотел шагнуть в залу,
из гордости;
из утонченной гордости, может быть, но так
следовало.
Некоторые постоянно живут в Индии и приезжают видеться с родными в Лондон, как у нас
из Тамбова в Москву.
Следует ли от этого упрекать наших женщин,
что они не бывают в Китае, на мысе Доброй Надежды, в Австралии, или англичанок за то,
что они не бывают на Камчатке, на Кавказе, в глубине азиатских степей?
Правда,
что человек не может заставить себя любить, как он может заставить себя работать, но
из этого не
следует,
что можно обращаться с людьми без любви, особенно если чего-нибудь требуешь от них.
Это их не занимало, а занимало их только то, чтобы исполнить всё то,
что по закону требовалось в этих случаях: сдать куда
следует мертвых и их бумаги и вещи и исключить их
из счета тех, которых надо везти в Нижний, а это было очень хлопотно, особенно в такую жару.
Затем
следовали имена понятых, подписи и затем заключение врача,
из которого видно было,
что найденные при вскрытии и записанные в протокол изменения в желудке и отчасти в кишках и почках дают право заключить с большой степенью вероятности,
что смерть Смелькова последовала от отравления ядом, попавшим ему в желудок вместе с вином.
Кроме того,
следует помнить,
что через некоторое время, во время правления Домициана, государственная власть характеризовалась, как зверь, исходящий
из бездны.
Раза два мы встречали болотных курочек-лысух — черных ныряющих птичек с большими ногами, легко и свободно ходивших по листьям водяных растений. Но в воздухе они казались беспомощными. Видно было,
что это не их родная стихия. При полете они как-то странно болтали ногами. Создавалось впечатление, будто они недавно вышли
из гнезда и еще не научились летать как
следует.
При подъеме на крутые горы, в особенности с ношей за плечами,
следует быть всегда осторожным. Надо внимательно осматривать деревья, за которые приходится хвататься. Уже не говоря о том,
что при падении такого рухляка сразу теряешь равновесие, но, кроме того, обломки сухостоя могут еще разбить голову. У берез древесина разрушается всегда скорее,
чем кора. Труха
из них высыпается, и на земле остаются лежать одни берестяные футляры.
Из опыта прежних лет выяснилось,
что только тогда можно хорошо работать, когда ночью выспишься как
следует.
Вчера мы до того были утомлены,
что далее не осмотрелись как
следует, было не до наблюдений. Только сегодня, после сытного завтрака, я решил сделать прогулку по окрестностям. В средней части долина реки Аввакумовки шириной около 0,5 км. С правой стороны ее тянутся двойные террасы, с левой — скалистые сопки, состоящие
из трахитов, конгломератов и брекчий. Около террас можно видеть длинное болото. Это место, где раньше проходила река. Во время какого-то большого наводнения она проложила себе новое русло.
На левом берегу Имана, у подножия отдельно стоящей сопки, расположилось 4 землянки: это было русское селение Котельное. Переселенцы только
что прибыли
из России и еще не успели обстроиться как
следует. Мы зашли в одну мазанку и попросились переночевать. Хозяева избушки оказались очень радушными. Они стали расспрашивать нас, кто мы такие и куда идем, а потом принялись пенять на свою судьбу.
На следующее лето он ехал на пароходе; один
из простонародия, толпившегося на палубе, оказался его прошлогодним сослуживцем до лямке, а таким-то образом его спутники — студенты узнали,
что его
следует звать Никитушкою Ломовым.
Деньги, которые прежде откладывала она
из прибыли, теперь были приняты назад в кассу, по ее просьбе, кроме того,
что следовало ей, как закройщице; остальные пошли на устройство банка.
— «Знаете вы,
что из этого
следует?
Одно
из первых последствий того,
что окончательный голос по всему управлению дан был самим швеям, состояло в решении, которого и
следовало ожидать: в первый же месяц управления девушки определили,
что не годится самой Вере Павловне работать без вознаграждения.
Женщина очень грубая и очень дурная, она мучила дочь, готова была и убить, и погубить ее для своей выгоды, и проклинала ее, потерпев через нее расстройство своего плана обогатиться — это так; но
следует ли
из этого,
что она не имела к дочери никакой любви?
И в самом деле, они все живут спокойно. Живут ладно и дружно, и тихо и шумно, и весело и дельно. Но
из этого еще не
следует, чтобы мой рассказ о них был кончен, нет. Они все четверо еще люди молодые, деятельные; и если их жизнь устроилась ладно и дружно, хорошо и прочно, то от этого она нимало не перестала быть интересною, далеко нет, и я еще имею рассказать о них много, и ручаюсь,
что продолжение моего рассказа о них будет гораздо любопытнее того,
что я рассказывал о них до сих пор.
Вот какие были два первые свиданья. Но этот второй обед идет уже как
следует; они теперь уже с толком рассказывают друг другу свои истории, а вчера бог знает,
что они говорили; они и смеются, и задумываются, и жалеют друг друга; каждому
из них кажется,
что другой страдал еще больше… Через полторы недели нанята маленькая дача на Каменном острове, и они поселяются на ней.
Однажды, — Вера Павловна была еще тогда маленькая; при взрослой дочери Марья Алексевна не стала бы делать этого, а тогда почему было не сделать? ребенок ведь не понимает! и точно, сама Верочка не поняла бы, да, спасибо, кухарка растолковала очень вразумительно; да и кухарка не стала бы толковать, потому
что дитяти этого знать не
следует, но так уже случилось,
что душа не стерпела после одной
из сильных потасовок от Марьи Алексевны за гульбу с любовником (впрочем, глаз у Матрены был всегда подбитый, не от Марьи Алексевны, а от любовника, — а это и хорошо, потому
что кухарка с подбитым глазом дешевле!).
Сказать,
что он хочет быть бурлаком, показалось бы хозяину судна и бурлакам верхом нелепости, и его не приняли бы; но он сел просто пассажиром, подружившись с артелью, стал помогать тянуть лямку и через неделю запрягся в нее как
следует настоящему рабочему; скоро заметили, как он тянет, начали пробовать силу, — он перетягивал троих, даже четверых самых здоровых
из своих товарищей; тогда ему было 20 лет, и товарищи его по лямке окрестили его Никитушкою Ломовым, по памяти героя, уже сошедшего тогда со сцены.
Через три — четыре дня Кирсанов, должно быть, опомнился, увидел дикую пошлость своих выходок; пришел к Лопуховым, был как
следует, потом стал говорить,
что он был пошл;
из слов Веры Павловны он заметил,
что она не слышала от мужа его глупостей, искренно благодарил Лопухова за эту скромность, стал сам, в наказание себе, рассказывать все Вере Павловне, расчувствовался, извинялся, говорил,
что был болен, и опять выходило как-то дрянно.
Он, после долгих отнекиваний, начал говорить какой-то нелепый вздор о своих чувствах к Лопухову и к Вере Павловне,
что он очень любит и уважает их; но
из всего этого
следовало,
что они к нему невнимательны, о
чем, —
что хуже всего, — не было, впрочем, никакого намека в его высокопарности.
Из уважения к истине мы не можем
следовать их примеру и принуждены признаться,
что нрав нашего гробовщика совершенно соответствовал мрачному его ремеслу.
Но, на беду инквизиции, первым членом был назначен московский комендант Стааль. Стааль — прямодушный воин, старый, храбрый генерал, разобрал дело и нашел,
что оно состоит
из двух обстоятельств, не имеющих ничего общего между собой:
из дела о празднике, за который
следует полицейски наказать, и
из ареста людей, захваченных бог знает почему, которых вся видимая вина в каких-то полувысказанных мнениях, за которые судить и трудно и смешно.
Белинский, как
следовало ожидать, опрокинулся со всей язвительностью своей речи, со всей неистощимой энергией на свое прежнее воззрение. Положение многих
из его приятелей было не очень завидное, plus royalistes que le roi [более роялисты,
чем сам король (фр.).] — они с мужеством несчастия старались отстаивать свои теории, не отказываясь, впрочем, от почетного перемирия.
Из этого не
следует, чтобы худенькие плечи Карла Ивановича когда-нибудь прикрывались погоном или эполетами, — но природа так устроила немца,
что если он не доходит до неряшества и sans-gene [бесцеремонности (фр.).] филологией или теологией, то, какой бы он ни был статский, все-таки он военный.
Все это старо и до того постоянно повторяется
из века в век и везде,
что нам
следует эту низость принять за общечеловеческую черту и, по крайней мере, не удивляться ей.
Губернатор Рыхлевский ехал
из собрания; в то время как его карета двинулась, какой-то кучер с небольшими санками, зазевавшись, попал между постромок двух коренных и двух передних лошадей.
Из этого вышла минутная конфузия, не помешавшая Рыхлевскому преспокойно приехать домой. На другой день губернатор спросил полицмейстера, знает ли он, чей кучер въехал ему в постромки и
что его
следует постращать.
Так
что когда мы в первое время, в свободные часы, гуляли по улицам Заболотья, — надо же было познакомиться с купленным имением, — то за нами обыкновенно
следовала толпа мальчишек и кричала: «Затрапезные! затрапезные!» — делая таким образом
из родовитой дворянской фамилии каламбур.
Около семи часов служили в доме всенощную. Образная, соседние комнаты и коридоры наполнялись молящимися. Не только дворовые были налицо, но приходили и почетнейшие крестьяне
из села. Всенощную служили чинно с миропомазанием, а за нею
следовал длинный молебен с водосвятием и чтением трех-четырех акафистов. Служба кончалась поздно, не раньше половины десятого, после
чего наскоро пили чай и спешили в постели.